Категории раздела
| Книги [23] |
| Рассказы про вапиров.(Ориджиналы) [40] |
| Фанфики по книгам/фильмам про вампиров [1] |
| Статьи про вампиров. [8] |
| Стихи про вампиров. [4] |
| Юмор [1] |
Пожертвование
Наша музыка
Мини-чат
Поиск
Случайное фото
Наш опрос
Баннеры
Статистика
Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Время жизни сайта
Сайт Vampire FanFiction
Пятница, 17.05.24, 15:45
Приветствую Вас Гость
Приветствую Вас Гость
Каталог статей
| Главная » Статьи » Рассказы про вапиров.(Ориджиналы) |
Я - мононоке.
| Шварканье деревянного венчика об фарфоровую чашечку, в руках женщины – мастера чайных церемоний, разносилось по маленькой, но очень уютной, комнате. Посреди неё, ожидая пока ей подадут взбитый в мелкую лёгкую пену чай, восседала Кимари Огава, одетая в роскошную, трёхслойную, шёлковую юкату (расписанное веточками цветущей сливы), которое так приятно облегало её стройное, юное тело. Она прекрасно понимала, сколько стоит подобная одежда. Одного его хватило бы, чтобы выкупить всю её родную деревню вместе с жителями. И это не считая украшений, которые в данный момент были на девушке – серебряные шпильки и гребень, украшенные жемчугом и самоцветами; золотые серьги, ожерелье, перстни… Раньше Кимари на отрез отказывалась носить подобное. Ей – крестьянской дочери облачаться в то, что не побрезговала одеть даже сама императрица? Но Кейли говорила, что их блеск меркнет перед красотой и очарование Кимари и это для них честь быть невзрачными украшениями на её теле, а не для прекрасной девушки, стесняющейся их надеть. Со временем Кимари привыкла получать от Кейли такие дорогие подарки, носить их и посещать заведения, подобные тому, в котором сейчас она находилась. Девушка озиралась по сторонам, не любопытства ради, дабы занять чем-то себя на то время, пока приготавливали чай. Маленькая, отдельная комнатка, в которой было всё по минимуму (в ней было ровно то, что должно быть в отдельной комнатке в чайном домике): костерок посреди комнаты, на котором грелся котёлочек с водой и столик с ванночкой, для использованной воды, на котором стояли фарфоровые чашечки и чайнички, баночки с разнообразными сортами чая, ситечки, венчики и другие инструменты мастера. Деревянные стены украшали веера и гобелены, разрисованные эпическими сценами из фольклора. Так что дорогим и знатным этот чайный домик считался отнюдь не из-за своего убранства. А из-за обилия дорогих сортов чая и опытных и знаменитых мастеров чайных церемоний. До этого Кимари посетила массажистку, которая немного размяла ей мышцы и разогнала её молодую кровь по венам, и парикмахера, приведшего в порядок волосы девушки. Кимари следила за собой, не ради повышения собственной самооценки и удовлетворения нарциских замашек. Девушке хотелось выглядеть как можно более привлекательно и красиво для своей возлюбленной. Она хотела хоть так отблагодарить Кейли за всё, что та для неё делала. Но где-то в глубине души Кимари понимала, что вся эта «благодарность» - лишь способ занять себя чем-то девушке в конец обленившейся и забывшей, что значит сутками работать в поле. «Наверняка, если дать мне серп, я даже не соображу, как с ним управляться» - подумала она и глубоко вздохнула. - Вот ваш чай, госпожа. Слова мастера чайной церемонии отвлекли Кимари от её раздумий, и она с благодарностью приняла чашку из её рук. Мелкая пенка взбитого крепкого зелёного чая весело лопалась на языке девушке, нежно щекоча вкусовые рецепторы, и Кимари мгновенно забыла о своих невесёлых раздумьях… *** Солнце уже клонилась к закату, освещая черепичные кровли домов алым заревом. Для Кимари это был сигнал того, что Кейли – её возлюбленная вампирша скоро проснётся от дневного сна. И она спешила домой, желая, чтобы первое, что увидит Кейли, было её лицо. В полностью изолированной от солнечного света комнате, пол которой был устелен мягчайшими перинами и подушками, сладко спала вампирша, одетая только в капельки легкой испарины, которые пробила на её коже летняя жара. Кимари, не спеша, проходила по комнате, стараясь не шуметь, дабы не согнать с возлюбленной последний сон, и от лучины поджигала масляные лампы, предназначенные освещать комнату, и пару ароматических спиралек, находившихся внутри глиняных сосудов, напоминавших свинок с крыльями. Слегка сероватый, но прозрачный дымок благовоний быстро наполнил комнату сладковатым ароматом жасмина. Кейли любила этот запах и просыпаться, вдыхая его, для неё было невероятным блаженством. Зная это, Кимари каждый вечер, перед самым закатом, проводила этот маленький «ритуал». Совершив его, девушка взяла в руки небольшой веер, готовясь опуститься на колени перед любимой и слегка остудить её тело лёгкими дуновениями прохлады, пока та не проснётся. Но Кимари немного опоздала – Кейли уже проснулась. Она оплела руками тоненькую, стройную ножку Кимари и поцеловала большой палец на ней в самый ноготок. Вампирша медленно покрывала поцелуями ступню девушки, нежно ластясь, слегка отбросив в сторону длинный подол её юкаты. Подобное не может не ласкать и не тешить самолюбие. Когда существо, подобное Кейли – такое же сильное, несокрушимое, которое внушает страх в множество людей, смирено лежит у твоих ног и облизывает их… Это не может не завораживать! Вот и Кимари стояла завороженная, наслаждаясь ласками, слегка закусив собственный палец и елё дыша. Вампирша Кейли с головой зарылась под подол своей любимой, целуя её ногу все выше и выше, и… резко прокусила вену на внутренней стороне бедра девушки. Кимари слегка взвизгнула от неожиданности и лёгкой боли. Но боль мгновенно прошла и вместо неё девушка вновь испытала наслаждение, не сравнимое ни с чем и ни на что не похожее. Когда Кимари пришла в себя, она уже лежала на подушках, а её голова на коленях у обнаженной Кейли. Вампирша нежно поглаживала её голову и ожидала, пока та очнётся. - Доброй ночи, любимая, - поприветствовала она Кимари, когда та приоткрыла глаза. - Доброй… - ответила она. – Могла бы и предупредить, ненасытная Мононоке. - Прости, не смогла сдержаться, - покраснев и стыдливо отведя глаза, проронила Кейли. – Ты такая красивая и такая вкусная… а я такая голодная… - Хмм… - недовольно насупилась девушка. – Я для тебя только источник еды? И со мной даже нельзя сначала поздороваться, поговорить? Сразу давай из меня кровь сосать? - Нет, конечно. Прости, - пристыжено пролепетала Кейли и покраснела ещё сильней. - Прощу, если ты дашь мне попробовать твоей крови, - глаза Кимари блеснули легкой надменностью, а она сама еле сдерживала себя от смеха, глядя на смущение возлюбленной и на её отчаянные попытки найти выход из сложившейся ситуации и заслужить прощение. – «Зуб за зуб, глаз за глаз» - как говорят. - Ладно, - еле слышно произнесла вампирша и, выхватив из волос Кимари серебряную шпильку, острым концом глубоко процарапала рану на своей груди. Тут же серый дым пошёл от расцарапанной раны (когда к ней прикасалось серебро) и от ладони, державшей шпильку, а на глазах девушки проскочили слёзы и полились по перекошенному от боли лицу. Она отбросила предмет, причинивший ей такие страдания, и добавила: - Вот, теперь ты меня простишь? - Идиотка, - Кимари в испуге подскочила со своего места, - ненормальная, ты что творишь? Я же просто тебя дразнила! - Я знаю, - прекрасное личико белокурой вампирши озарилось добродушной улыбкой. Глазами, полными любви и доверия, она смотрела на напуганную до полусмерти Кимари. – я тебя тоже хотела подразнить, посмотреть, как ты отреагируешь. Раздался негромкий шлепок пощёчины, которою Кимари влепила Кейли, и наступила тишина. Конечно же, Кейли могла спросить: «За что?». А Кимари ответила бы: «За твою жестокость! Для меня нет страшнее боли, чем та, что испытываешь ты!». Но у девушек не было нужды разоряться на столь бессмысленное. Они уже давно научились понимать друг друга без слов. Их им заменяли взгляды, бросаемые друг на друга, или лёгкие, незаметные движения и мимики. И сейчас они обе поняли, что немного заигрались… Кимари сидела на коленях, упёршись руками в подушки, разбросанные на полу, опустив голову, по её щекам стекали капельки слез, и тело еле заметно подрагивало от испуга. А Кейли сидела, обхватив себя за локти и, слегка прикусив нижнюю губу, смотрела на подругу взглядом нашкодившего щенка. Кимари подняла глаза на девушку, и её взгляд умолял о прощении. Но, встретив такой же извиняющийся взгляд Кейли, смутилась. На губах вампирши появилась умиляющая улыбка, по которой Кимари поняла, что сей инцидент исчерпан и, неуверенно, потянулась к возлюбленной. Она кончиком языка прикоснулась к коже Кейли и слизнула струйку крови текшей из расцарапанной раны. Она ощутила её приторный, солоноватый вкус, но даже не смогла разобраться в том - понравился он ей или нет, она об этом даже и не задумывалась. Её мысли в этот момент были заняты тем, как доставить удовольствие своей возлюбленной. За то время, что она провела вместе с Кейли, Кимари научилась ублажать женщин и каждую ночь демонстрировала возлюбленной свои навыки. Девушка ласково зализывала рану на груди возлюбленной, которая постепенно затягивалась прямо у неё глазах. Одной рукой Кимари массировала грудь Кейли, время от времени нарочно пропуская её сосок между пальцами и пощипывая его, а другой гладила бёдра подруги, поднимая ладонь всё выше к промежности возлюбленной. И в скорее её пальцы прикоснулись к лепесткам нежного розового бутона, который уже начал источать любовный нектар. В эту секунду сладкий стон Кейли разорвал тишину, нависшую в комнате застеленной мягчайшими подушками и перинами… *** Маленькие, деревянные домики с соломенными крышами были объяты пламенем, от жара которого кипела кровь, тёкшая багровыми реками по узеньким улочкам. Громко трещащее пламя разрывало покрывало ночи ярче утреннего солнца и раздающееся отовсюду крики ужаса и предсмертные хрипы, словно дикий вокал адской певицы играющей на своём кровавом сямисэне, сопровождали гул огня. Между кострами домов бродил обнаженный чёрный монстр, расправив свои широкие перепончатые крылья, и даже света от огня пылающей деревни не хватало, чтобы осветить его мрачную сущность. Оно набрасывалось на людей на улицах и в их собственных домах, разрывая на части их плоть и вкушая их кровь, обливая себя и всё вокруг. Кимари с ужасом смотрела на чёрного крылатого монстра со стороны, плотно прикрыв себе ладонями рот и стараясь не дышать, дабы не привлечь к себе его внимание. Но, к своему удивлению, ей показались знакомы внешние черты этого монстра. Девушка определёно знала кто это, она пристально вглядывалась в него, пытаясь вспомнить, понять, сообразить. И вдруг монстр заметил её и развернулся к ней… в этот момент Кимари в перекошенной от ярости роже чудовища узнала своё собственное лицо… Кимари подскочила со своего ложа, как будто пытаясь выпрыгнуть из своего жуткого сна, вся покрытая холодным потом, и с жадностью хватала ртом воздух, словно стараясь выгнать из лёгких дым и запах горелой человеческой плоти, пригрезившихся ей. Но, даже «выпрыгнув» из своего ночного кошмара, девушка не могла успокоиться и придти в себя, так как она сразу же оказалась в кромешной, непроглядной тьме комнаты, которую освещали только два уголька, оставшихся от ароматических в спиралек в лампах-свинках. Она принялась тереть руками глаза, в испуге пытаясь раскрыть их, но остатки здравого смысла подсказали девушке, что она уже проснулась, раскрыла глаза и где она находиться. Кимари сразу же захотелось рассказать возлюбленной о своём кошмаре, пожаловаться ей на него, чтобы та утешила её. Девушка стала ощупывать всё вокруг себя, ища Кейли, но её нигде не было – ни рядом, ни, даже, в других концах спальни. Всё правильно, ведь Кимари тоже не сидит подле неё весь день, охраняя её сон. Кейли – вампир, ночной житель. И сейчас она где-то гуляет или ушла на заработки. Бывало, что Кейли исчезала на неделю другую и возвращалась с баснословным заработком. Чем она занималась? Как зарабатывала? Кимари этого не знала. А когда пыталась расспросить об этом Кейли, та ставила на эту тему жёсткое вето, мол, в подобные веши ей – очень впечатлительной девушке, лучше не совать свой нос. Кимари, конечно же, понимала, что Кейли делала это, чтобы обеспечить её – свою возлюбленную всем необходимым и не рассказывала о способах своего заработка, дабы оградить девушку от неприятностей, но ей всё же хотелось, чтобы вампирша доверялась ей немного больше. Ну а в данный момент девушке жутко хотелось, чтобы Кейли была рядом с ней и сжимала её в своих крепких, но ласковых объятиях. Девушке подтянула к себе большую подушку и стиснула её, пытаясь представить, что это её возлюбленная и постаралась уснуть, но сон отказывался к ней приходить. Вместо него в голове Кимари всё время возникали сцены из её страшного сна: горящие дома; чёрный крылатый монстр; вопли жителей деревни… И в какой-то момент Кимари задумалась о своей родной деревне, о той жизни, что была у неё там. Приятные воспоминания детства выгнали из её разума обрывки ночного кошмара, наполняя сердце девушки спокойствием, счастьем и… ностальгией. Кимари поняла, как сильно она соскучилась по дому, по родителям, по… - А как там Сому? – произнесла в слух она. После появления в её деревне Гегоку Гоньбу всё в её жизни закрутилось, завертелось, изменилось. – Хороша же я, забыла о собственном женихе. Интересно как он там? Жив ли? С последних слов сердце Кимари защемило, и на глазах навернулись слёзы. Последнее, что она помнила о Сому, так это то, как он истекал кровью раненый в попытке защитить её. И тут она поняла, что всё ещё любит его и до смерти хочет хотя бы ещё один раз увидеть своего жениха. *** Позёвывая, Кейли лениво отодвинула в сторону седзи и вошла в комнату, держа в руке заранее приготовленную горящую лучину. Она подожгла пару масляных ламп и аккуратно, чтобы не зазвенели золотые монетки, положила кошель на будуар, подумав, что Кимари сама найдет, на что потратить эти деньги. Потом она скинула с себя всю одежду и собралась прилечь рядом со спящей любимой, стараясь её не разбудить, как она всегда делала с наступлением рассвета. Но сейчас вампирша увидела перед собой не спящие лицо возлюбленной, а её заплаканные глаза. В лёгком испуге за Кимари с Кейли слетела вся её сонливость, но, чтобы не пугать подругу, она постаралась сдержать тон и ласково спросила: - Кто обидел эти маленькие глазки? - Ты, - с обидой в голосе проронила Кимари. - Я? - Ушла, когда была так мне нужна. Кимари обхватила руками талию вампирши и прижалась к её животу щекой. Блондинка-вампирша почувствовала, как её кожу обжигают горячие слёзы девушки и, желая успокоить её, начала медленно, ласково гладить её по голове, приобняв её за плечи. - Ну-ну… что случилось? - Мне кошмар приснился, - с детской наивностью и со столь же детской, очаровательной улыбкой прошептала Кимари. - И это всё? - с сердца вампирши словно свалился камень. – Ты меня до смерти напугала. Кимари, ты так расстроилась из-за дурного сна?! Ты же не маленькая. - Маленькая! - изображая из себя ребёнка, запротестовала девушка. – Да у тебя обхват груди почти вдвое больше. - Нашла чему завидовать, - усмехнулась Кейли. – Ты хоть представляешь, как трудно носить такой груз? Ну ладно, успокойся, перестань плакать. Кейли поцелуем осушила слёзы Кимари и снова погладила её по голове. - Ну вот, теперь я действительно чувствую себя ребёнком, - сказала Кимари и немного отстранилась от блондинки, пытаясь собрать остатки гордости. – Просто я поняла, что истосковалась по дому, по родителям. И даже сама не заметила, как расплакалась. - А давай тогда их навестим. Если ты действительно так тоскуешь по родителям, то мы запросто можем к ним съездить, - с радостью предложила вампирша. Для неё это была лишь очередное желание, очередная прихоть любимого ею человека, но Кейли с рвением и удовольствием была готова всё для неё сделать. Выполнить всё, дабы Кимари была счастлива и не знала горести и слёз. И эта прихоть была не исключением. А признательность со стороны Кимари была незамедлительной, она бросилась на плечи вампирши и в благодарность покрыла её горячими поцелуями. *** Летнее солнце уже зашло за горизонт, уступив место яркой луне, когда две богато одетые барышни въехали на фаэтоне, управляемом одной из них, в пределы незаметной, маленькой, горной деревушки. Вела фаэтон Кейли, надев на руки чёрные бархатные перчатки, чтобы поводья не натирали ладони. А Кимари сидела позади неё, ерзая на месте в предвкушении долгожданной встречи с родителями и Сомой. Большую часть пути девушки преодолели в ночное время суток. Кимари сама об этом попросила Кейли, дескать, хочет, как можно больше времени провести с ней и как можно более обезопасить её от губительного для вампиров солнечного света. А Кейли была только рада, как можно дольше побыть в обществе обожаемой ею девушки, так как слишком большое различие в их образах жизни оставлял лишь крохотный промежуток времени на общение. Но Кимари, не то чтобы лукавила, не договаривала до конца всей правды. Она с удивлением начала замечать, что и для неё солнечный свет стал неприятен, даже временами невыносимо омерзителен. Он бил по глазам, порой слепил девушку, неприятно жёг кожу, и она легко покрывалась покраснениями. К тому же солнце легко выжимало из неё все силы и ей частенько стало становиться не по себе, дурно. Но она старалась скрывать эти свои недомогания от Кейли, дабы не волновать её лишний раз. Ну а в последние сутки перед прибытием в родную деревню, Кимари не смогла дождаться ночи и решила сама взяться за поводья, не смотря возможные последствия долгого пребывания на солнцепёке. А Кейли в это время отсыпалась в образе горностая, найдя убежище от солнечных лучей под подолом юкаты своёй возлюбленной. Сумерки и шествующий за ними вечер ещё не означают окончание рабочего дня у крестьян. Поэтому на улочках деревни было довольно людно, когда в неё бесцеремонно въехал фаэтон. Крестьяне сразу же позабросили свои дела и устремили свои взгляды в сторону двух красивых девушек, про себя рассуждая, что могло привести в края столь богатых, на вид, девушек, тем более что одна из них была иностранкой. При этом «иностранка» занимала место кучера и расспрашивала у своей пассажирки, куда ей везти фаэтон. Весть о гостьях моментально долетела и до старосты деревни, и он вышел встречать экипаж. Девушки сошли с фаэтона и направились к приветствующему их старику, причём Кимари едва сдерживала переполняющие её чувства и эмоции. Староста низко поклонился им и начал читать приветственную речь, но Кимари почти сразу же перебила его: - Папа, это же я. Ты меня не узнаёшь? - Кимари?! – в изумлении выжал из себя старик и на его глаза навернулись слёзы радости. – Кимари, доченька, неужели это ты? Ты вернулась домой?! - ДА!!! – уже не в силах сдерживать чувств, прокричала Кимари и бросилась в объятия своего старика-отца. Увидев эту душещипательную сцену и остальные жители девушки стали признавать в гостье Кимари – дочь старосты, которая росла у них на глазах. Спустя немного времени Кейли Сэпфирайт оказалась в старой лачуге – доме, где выросла её любимая, и кланялась каждому члену её семью, а Кимари представляла их вампирше по очереди: Коджи – отец Кимари, особенно ничем не примечательный старец; его супруга и мать Кимари – Мияги, поседевшая женщина почтенных лет; Кимишима – старший сын Коджи и Мияги, со своей прелестной, беременной супругой Юми, он жил отдельно от родителей, но пришёл поприветствовать вернувшуюся сестру; и наконец Такую – второй сын Коджи и Мияги. - А это Кейли Сэпфирайт, она моя… - заканчивая представлять свою семью и возлюбленную друг другу, Кимари неожиданно запнулась. - Я – невеста Кимари, - желая расставить все точки над «i», договорила за неё вампирша. Такое признание сильно смутило и вогнало в краску Кимари, а её семью ввергло в полное недоумение. Они молча переглядывались между собой и бросали косые, недоверчивые, и, даже, злобные взгляды на стоящую перед ними пару. А Кейли, в подтверждение своих слов, подошла ближе к Кимари и взяла её за руку. - Пап, а когда ты успел стать старостой? – скорее ради того, чтобы разрядить повисшую неловкую паузу, а не любопытства ради, спросила Кимари. - Недели через три после того, как тебя увезли, скончался Хитакуру. И меня выбрали следующим старостой, - отвечал он. – Кимари, то, что сказала твоя… э… подруга, правда? - Ну-у… э… - неуверенно замялась девушка, - понимаешь… тут такое дело… Стук в дверь предотвратил повисание очередной неловкой паузы. За порогом стоял Сому Тора, упирающийся на костыль и на плечо своего отца. Только завидев своего жениха, Кимари моментально забыла о недавней неловкой ситуации и бросила ему на шею. Она твердила ему о том, как соскучилась и как рада снова его видеть. В её душе… в её памяти всплыли самые тёплые, светлые, прекрасные воспоминания, связанные с Сому, а в сердце вновь воспылали те чувства, что она испытывала к парню. И под конец то, что он был ранен, пытаясь защитить её. Кимари ещё сильней стиснула парня в объятиях и заплакала. - Всё, всё, успокойся, - пытался успокоить её Сому, обняв и поглаживая её по голове, - я и ты живы и мы снова вместе – это главное. От подобных «телячьих» нежностей у Кейли защемило в груди и стало невыносимо горячо и больно на сердце. Она стиснула кулаки и сжала зубы до скрипа, до боли. А все вокруг ещё начали умиляться поведению этой парочки. Как же её это взбесило. Вампирша с трудом сдерживала себя и свою ярость, которая так и жаждала обрушиться на появившегося соперника. А когда влюблённые, наконец, отлипли друг от друга, Кимари подвела парня и Кейли и сказала: - Кейли, знакомься – это мой возлюбленный и жених Сому Тора. Сому, это Кейли Сэпфирайт – моя подруга. Слова Кимари были для вампирши подобны осиновому колу, вонзенному прямо в сердце. Она и сама не понимала, как устояла на ногах, как ухитрилась сдержать себя от желания разорвать парня на куски, не смотря на то, что её внутренний голос, всё её нутро кричало, приказывало ей сделать это. У девушки кровью обливалось сердце, но она нашла в себе силы натянуть на лицо улыбку и, сквозь зубы, процедила: - Рада познакомиться. *** Все собравшиеся в доме Огавы давно уселись за небогатым столом и, за ужином, обсуждали и рассказывали на перебой то, что случилось за время отсутствия Кимари. Девушка вкратце, опуская лишние подробности и местами привирая, поведала семье то, как провела время вне дома и как познакомилась с Кейли. Они же рассказали ей о том, что рана, полученная Сому от клинка Гоньбу, уже давно зажила, но из-за неё парень теперь с трудом может ходить. Во время всеобщего веселья Кейли сидела, поникши, для вида отправляя в рот кусочки пищи, и медленно пережёвывала их, даже не ощущая её вкуса и не задумываясь о том, что ест. Всё её внимание было устремлено в сторону Кимари и Сому. Девушка уделяла парню всё своё внимание, ухаживала за ним за столом, висла на его плече, весело смеялась над его глупыми шутками. И даже не обращала ни какого внимания на Кейли. Девушке даже казалось, что Кимари совсем забыла об её присутствии. От чего Кейли становилось всё больней на душе, а сердце сжигало пламя ревности и обиды. Не выдержав, она встала из-за стола и удалилась, и никто даже и не заметил её ухода. Слёзы наворачивались на глаза вампирши, когда она подходила к седзи. Она распахнула их и словно вывалилась за порог родного дома Кимари и сломя голову побежала вперёд, сама не зная куда и не различая дороги, ведь слёзы безудержно заливали глаза. Кимари остановилась у одинокого дерева, росшего рядом с одной из гор, окружавших деревушку. Искривлённое, с покрытым шишками и наростами стволом, очень старое древо, но оно всё ещё давало зелёные побеги. Девушка легла под его кронами и свернулась калачиком, обхватив свои колени. Раньше она так делала иногда, чтобы не замёрзнуть, когда её трясло от холода. И, несмотря на то, что в такой зной можно было скорее угореть, её неистово знобило, и так она пыталась угомонить свою дрожь. Но попытки «согреть» себя, были бесполезны. Кейли снова подскочила на ноги и разразилась оглушительным криком – звериным рёвом, содрогнувшим горы, в который она вложила всю свою боль и ярость. И обессиленная упала на четвереньки и снова сжалась в комочек. Теперь в ей осталась только жгучая ревность, заставившая невыносимо страдать и плакать без остановки. Так Кейли провела остаток ночи, а как только забрезжил рассвет, она обернулась горностаем и забилась в пещерку средь камней и уснула. *** Окруженная родными и близкими людьми, Кимари полностью отдалась веселью. Она испытала небывалое счастье, оказавшись вновь рядом с ними… рядом со своим возлюбленным. Девушка отдавала Сому без остатка всё своё внимание, заботу, всю себя, словно пыталась за этот вечер наверстать всё упущенное за время их разлуки. Старалась предугадывать каждое пожелание юноши и угождать ему. И получала взамен искреннюю благодарность и влюблённые, переданные взгляды. Ухаживая за Сому, Кимари не замечала, как сама себе подкладывала всё новые и новые порции варёного риса и других не хитрых угощений, которые были на столе бедняка. И моментально всё подъедала. - Надо же, у тебя так возрос аппетит? – удивился Сому. – Раньше ты ела как птичка. После слов юноши Кимари и сама заметила, как много она съела. Она и раньше замечала, как подрос её аппетит после знакомства с Кейли. Порой, чтобы наестся, ей была маловата и порция, рассчитанная на здорового мужчину. Девушка обусловливала это с потерей крови, которую выпивала вампирша. Но сейчас она съела столько, что хватило бы для того, чтобы накормить нескольких мужчин, но всё равно чувствовала себя на столько голодной, что у неё слегка кружилась голова. «А может, голова кружится от выпитого саке?» - подумала она и отодвинула от себя пиалку и больше ударилась в разговоры, чтобы отвлечься от голода. Разговоры с родными у Кимари неожиданно стали клеиться всё меньше и хуже. Ей стало казаться, что она как бы отдаляется от них и болтовня между отцом, матерью, братьями, женихом её, мягко говоря, не волнуют. Их голоса становились всё тише и менее различимыми для слуха Кимари. Вместо этого она стала сильней чувствовать их запахи, ощущать аромат их плоти, машинально дёргая головой, переводя своё внимание с одного человека на другого. Даже не отдавая себе отчёта в том, что происходит, она начала воспринимать окружавших её людей, как потенциальную пищу. Принюхивалась к ним, пытаясь определить по запаху, кто из них вкусней. Кимари пристальней приглядывалась к ним и стала отчётливо видеть, как по их венам течёт кровь… кровь… кровь… Она вдруг вспомнила какова была на вкус кровь Кейли. Не разобравшись тогда в её вкусе, Кимари неожиданно поняла, что это было самое вкусное из того, что она когда-либо пробовала. Она подумала о том, что хочет вновь почувствовать её на своих губах, попробовать её на вкус, напиться ею досыта… Нет! Она хочет испить кровь кого-нибудь из сидящих рядом, сравнить её вкус со вкусом крови Кейли! Зубы девушки свело в невыносимой агонии, и она с хрустом сжала кулаки… - Кимари? Кимари, ты в порядке? – словно издалека, раздался мужской голос, и кто-то тряханул её за руку. Девушка словно вынырнула из забытья и, придя в себя, увидела перед собой обеспокоенное лицо Сому. Немного оглядевшись, она заметила, что всё смотрят на неё с таким же беспокойством. - Ничего страшного, - с улыбкой ответила Кимари, - я просто устала с дороги, а саке всё усугубило. Мне бы поспать немного… Кимишима сразу же предложил Кимари свой дом для ночлега, тем более что он стоял буквально в паре шагов отсюда, и даже попросил Юми проводить её. Кимари сказала, что хотела, чтобы Кейли пошла вместе с ней, но её уже не было за столом. Тогда Сому вызвался проводить свою невесту вместе с Юми, и они втроём вышли из дома. По дороге да дома Кимишимы и Юми компания не произнесла не слова. Кимари глубоко задумалась, пытаясь вспомнить, за что она всё-таки полюбила Сому. За его красоту? Некогда он действительно казался Кимари очень красивым, привлекательным юношей, самым заметным во всей деревне. Но, побывав в больших городах, она повидала по настоящему красивых молодых людей: лощёных, ухоженных, с белой, бархатной, совсем девичьей, кожей; с идеальными шёлковистыми волосами; от них всегда так вкусно и приятно пахло; у них была выточенная осанка; они знали как себя подавать и как говорить; идеально владели этикетом… Всех их достоинств и не упомнить. А Сому по сравнению с ними казался чумазым оборванцем. Но от этого то чувства Кимари к нему не остыли, она по прежнему любила Сому и как он выглядит, для неё было совсем не важно. Да и с другой стороны уродом он тоже не был: красивое статное тело, правильные, почти идеальные черты лица, загорелая кожа… Может, если бы Сому был из богатой семьи и жил в городе, то тоже был таким же лощёным? Может, Кимари полюбила Сому, потому что он всегда был рядом с ней? А ведь действительно они были вместе, сколько себя помнили. Вместе играли, вместе росли. Он всегда был добр к ней и всегда вставал на её защиту, когда кто-то вдруг осмеливался задирать Кимари. А когда в полях только-только распускались первоцветы, Сому тут же приносил ей букет цветов и все соседние девчонки буквально верещали от зависти. Порой Кимари казалось, что парнишка живёт только ради неё. Но ведь Кейли тоже живёт только ради Кимари, старается сделать всё ради неё, хоть они и познакомились сравнительно недавно. «Стоп! А что же я тогда испытываю по отношению к Кейли? - мысленно отдёрнула Кимари сама себя. – Я люблю её?! Или нет? А действительно, может ли одна женщина любить другую или ей для этого обязательно нужен мужчина?». Юми проводила гостей в комнату и расстелила для Кимари футон. Кимари улеглась в него прямо в юкате, она чувствовала себя слишком уставшей, даже для того, чтобы раздеться, а уж тем более переодеться. Сому и Юми пожелали ей спокойной ночи и собрались уходить, но Кимари попросила юношу немного задержаться и побыть вместе с ней. Она хотела, наконец, разобраться в своих чувствах, понять кто для неё важнее Сому или Кейли. Парень медленно опустился рядом с Кимари и взял её за руку. Они провели так какое-то время, пока Кимари размышляла, сравнивала, пыталась понять кто для неё важнее. Постепенно в своих размышлениях она ушла глубоко в себя, подсознательно думая, что уснула. Когда Кимари «проснулась», она обнаружила себя впившуюся зубами в правое запястье Сому. Она совершено точно отдавала себе отчёт в своих действиях, полностью осознавая то, что творит. Но при этом она не испытывала ни каких чувств и эмоций, словно подобное было для девушки в порядке вещей. А несчастный юноша, насмерть перепуганный, пытался отбиться от Кимари, пока его горячая кровь хлестала в её горло. Сому с трудом дотянулся до своего костыля и сразу же переломил его о хребет Кимари, тогда она его отпустила. - Твоя кровь отвратительна на вкус, но благодаря ей я хотя бы утолила свой голод. А вот у Кейли была невероятно вкусная кровь, не смотря на то, что я попробовала только несколько капель, - при этих словах Кимари, не спеша, обтёрла с губ кровь Сому, и договорив просмотрела на него пустым, безучастным взглядом. А он в это момент забил в противоположный угол комнаты и, пытаясь отгородить от Кимари обломком костыля, не переставая, напугано бубнил: «Мононоке… мононоке… мононоке…». – Наверно, я действительно превратилась в мононоке. Но это и не удивительно, ведь я влюблена в мононоке. Я смогла принять её такой, какая она есть. А ты, Сому, сможешь принять меня – мононоке, такой, какой я стала? - Уйди прочь, мононоке, не трогай меня! – закричал в ответ перепуганный юноша. - Видимо, нет, - интерпретировала его ответ Кимари. – Что ж… тогда я тоже сделала свой выбор. Саёнара! Девушка встала и с горделивым видом вышла из дома. *** «Закат! Интересно, какой он? А рассвет?» - были первыми мыслями Кейли, после того, как она проснулась от дневного сна. Он явно пошёл на пользу девушке – она взяла себя в руки и перестала истерить. Конечно, желание стереть в мелкий порок ненавистного соперника Сому никуда не делось. И проявленное на кануне малодушие тоже оставило неизгладимый след на самолюбии вампирши. Но эти мелочи были отставлены на задний план, и к Кейли вернулась её хладнокровность. Сейчас она хотела встречи с Кимари, и поговорить с ней о прошлой ночи, разобраться со всем. Кейли закрыла глаза и повела носом по ветру, втянув воздух полной грудью. Она ещё какое-то время принюхивалась, пытаясь средь запахов деревенских жителей, скота, птиц, земли и много другого различить аромат возлюбленной. Не сразу, но она её нашла, не смотря на то, что теперешний запах Кимари сильно отличался от обычного. Он немного изменился, в нём появилась какая-то странная примесь, очень знакомая Кейли, но она ни как не могла разобраться какая. Вампирша не стала в это вдумываться, и просто пошла, ведомая обонянием. Простыми поиски не оказались, Кимари то и дело перебегала с места та место, словно пытаясь запутать следы… или наоборот сама отчаянно пыталась кого-то разыскать. Кейли всем сердцем надеялась на второе и надеялась, что ищут именно её. Во время своих поисков Кейли, наконец, смогла разобрать, что это были за примеси в запахе её любимой: запахи испуга и сильного беспокойства, а так же запах такого же существа, как и она сама – вампира. Последнее насторожило её, но Кейли подумала (точнее она хотела так думать), что это частицы её самой на столько притёрлись к Кимари, что стали частью её самой. Кейли нашла Кимари недалеко за пределами деревушки на густо заросшем красными маками поле, освещенном звёздами и полумесяцем, ярко сияющими на безоблачном, чистом небосводе. Всё поведение девушки, всё её естество выдавало правильность догадки вампирши об испуге и сильном беспокойстве. Кимари насторожено оглядывалась по сторонам, готовая вот-вот выкрикнуть чьё-то имя, позвать кого-то, но что-то, сидящее в ней самой, мешало ей сделать это. Её красивое личико выражало глубокую тревогу, а на миндалевидных, карих глазах проскочили капельки слёз. Она сложила руки на груди и то и дело потирала тоненькие, изящные кисти. Только завидев Кейли лицо Кимари засияло счастливой улыбкой и, выкрикивая её имя, она побежала к своей подруге. - И что это интересно ты вчера вытворяла? – вопрос Кейли словно выстроил невидимую стену, остановившую Кимари. - Ты это о чём, Кейли? – опешив от неожиданности, переспросила она. Отведя взгляд в сторону, чтобы милое, опечаленное личико любимой не остудило в ней ревностные порывы разобраться в произошедшем, Кейли продолжила: - Ты висла на этом… козле безрогом весь вечер с самого его появления, а на меня даже взглянуть не удосужилась. Как это понимать, Кимари? Что это было? - Да ты сама не лучше, - огрызнулась в ответ Кимари. - Что?.. - Так в наглую заявила моим родителям и братьям об наших отношениях, - продолжала нападки Кимари. – Может, следовало как-то их подготовить к этому… не бить так сразу в лоб. - Да это тут причём? – недоумение Кейли всё возрастало, и тон её голоса всё повышался, постепенно переходя в крик. – Ты ведь мне клялась в любви на нашей импровизированной помолвке, через полтора месяца после того, как я увела тебя из особняка того старого урода. Ты давала клятву быть всегда со мной, Кимари, клялась любить только меня, обнимать и целовать только меня… - Сому я тоже клялась, вот причём. Клялась ещё раньше, чем тебе! Я любила Сому, и мои родные и он это знали. И вдруг заявлять им, что их дочь стала ненормальной и теперь влюблена в женщину – немного жестоко, ты так не считаешь? - А заявлять мне такое, не жестоко? – голос вампирши срывался от подступавшей к горлу обиды. – Любила, говоришь?! Тогда в гостинице, на нашей церемонии, ты говорила, что любишь меня. И до этого и позже… Ты врала мне? - Нет, я говорила правду, - немного неуверенным голосом говорила Кимари. – Но и Сому я тоже люблю. - Говоря, что любишь нас обоих, ты всё-таки врёшь одному из нас. Так кому, мне или Сому? Поставленная перед выбором Кимари разрывалась на части. Душа и разум, тело и сердце девушки тянулись одновременно и к Кейли и Сому, и она не знала, как ей поступить, кого выбрать. Это угнетало её, это выжимало из неё все силы, которых не хватало уже даже на какие-либо эмоции, и Кимари с безучастным видом упала на колени, устремив стеклянный взгляд на Кейли. - Я не знаю, не знаю, - в отчаянье, проронила она. - А я знаю! – Кейли, наконец, смогла вновь взять под контроль свои эмоции, и теперь её голос отдавал холодной безмятежностью. – Я и тогда и до этого и потом, всегда говорила правду, клянясь тебе в любви. Я искренне люблю тебя и только тебя. Я ради тебя готова на всё, на любой подвиг, готова убить любого монстра. И ты знаешь, что я не лукавлю. Пора тебе, наконец, сделать свой выбор, любимая, кто из нас: я или Сому, для тебя важнее? - Я НЕ ЗНАЮ! – срывающимся на плачь голосом, прокричала Кимари. – Когда я клялась тебе в любви, Кейли, я не врала, клянусь. Но тогда я думала, что Сому мёртв. Постепенно ты заменила его в моём сердце, и оно стало принадлежать тебе. Но, увидев Сому вновь, все мои чувства к нему вспыхнули с новой силой, но от этого я не разлюбила тебя, Кейли. И теперь вы боретесь в моем сердце между собой, от чего мне больно в груди. Я не знаю, что мне делать. Кейли, пожалуйста, подскажи, помоги. - Хорошо, - ответила вампирша, - я помогу. Думаю, если я убью этого твоего Сому, тебе будет легче, наконец, определиться. Договорив, Кейли развернулась и убежала, оставив ошарашенную Кимари одну. *** Пара разбуженных коней недовольно ржала и била копытами, а когда Кейли их пыталась подвести к фаэтону, они упирались и упрямились, словно ослы. - Ну, пожалуйста, пойдёмте, - спокойным тоном произнесла она и протянула коням по несколько кусочков сахара на раскрытых ладонях. Они благодушно приняли угощение и стали более послушными. – Мда, с вами попроще будет. А вот что мне предложить Кимари? С того самого вечера, как Кимари согласилась пойти с ней, Кейли больше всего на свете боялась, что наступит такой день, когда им придётся расстаться. Вампирша собралась сдаться, уехать, исчезнуть из жизни Кимари, так как не знала, как её удержать. Она привыкла всё брать силой, отбирать, набрасываться, убивать, выживать. Единственную доброту и ласку она видела только от матери и то не долго. Кейли пришлось рано повзрослеть и встретиться с жестоким миром, не желавшим раскрывать свои добродушные объятия перед таким существом как она. А Кимари стала лучиком света в её непроглядно тёмной жизни. Вампирша так до конца и не понимала, почему она приняла её и согласилась быть с ней рядом. А она ведь даже не знала, что нужно дать Кимари, как сделать её счастливой. Осыпала её роскошью, говорила комплименты, коряво, как могла, но Кейли видела, что этого было недостаточно. Да и ей самой наверняка этого было не достаточно. - Наверняка этот Сому сейчас обнимает мою Кимари. Надеюсь, этот ублюдок сможет сделать то, что я не смогла сделать для неё, - печально произнесла Кейли, закрепив последний ремень в привязи коней. - «Этот ублюдок» врятли теперь меня осчастливит, - раздался голос Кимари за спиной Кейли. – Но в этом я виновата. Я испугала его, а он не смог принять меня такой – изменившейся. Ну а ты наверняка подумала, что я рвану к нему после твоих угроз его убить. Кейли, я же знаю, что ты не сможешь этого сделать. Ты хоть и мононоке, но ты не способна совершить то, что меня опечалить. Ты для этого слишком любишь меня, и это я ценю в тебе больше всего. Кейли слушала, затаив дыхание, боясь спугнуть эту навязчивую галлюцинацию. А когда нежный голосок её возлюбленной замолчал, она резко обернулась, дабы проверить, не причудилось ли ей это в действительности. Но голос Кимари не оказался плодом её воображения, его обладательница действительно стояла позади неё, неуверенно переминаясь и опустив взгляд. - Но как ты узнала, что я здесь? - Ты слишком предсказуема, Кейли, - ответила Кимари, - наверняка подумала, что побегу защищать от тебя Сому, а сама незаметно сможешь стыдливо улизнуть. Но ты теперь часть моей жизни, любимая, и я не могу позволить тебе вот так уйти. Когда я думаю о тебе, мне становиться так тепло… А если я долго не вижу тебя, мне становиться так больно в груди. Я радуюсь, когда слышу твой красивый голос. А когда наши взгляды встречаются, сердце начинает бешено стучать. Я таю от твоего прикосновения, и схожу с ума, ощущая твоё тёплое дыхание на своей коже. Мне хочется только одного – быть рядом с тобой. Всегда-всегда, всю жизнь. Наверно это и есть настоящая любовь, - Кимари не надолго замолчала, а потом с улыбкой добавила: - Примерно таких слов я ждала от тебя, таких признаний. Намеренно дразнила, ждала какой-то романтики, борьбы за меня. А ты давай мне нести чушь про убийство монстров, жениха, а потом и подавно сдалась. Но что возьмёшь с мононоке – дикого и необузданного. И что я в тебе нашла? Речи Кимари заставили сердце вампирши биться быстрее с каждым новым словом. Она чувствовала, как что-то тёплое разливается по её нутру, принося некое блаженство, лёгкую эйфорию, опьяняя до дурмана, а она сама густо заливается краской. Но добавленные после примечания быстро согнали с Кейли опьянение, хоть она и продолжала краснеть, но теперь уже от чувства пристыженности. - А как же твой Сому? – еле слышно буркнула Кейли. - Что? – не расслышав, переспросила Кимари, а когда вампирша повторила свой вопрос погромче, ответила. – Ну я же тебе уже сказала: он не смог принять меня такой – изменившейся. Испугался, прогнал. Это случилось ещё до твоих нападок на маковом поле. - Изменилась? – неуверенно переспросила Кейли. – В смысле? В место ответа, Кимари подошла ближе к Кейли и отбросила от её шеи пряди кудрявых волос соломенного цвета. Будучи почти на голову ниже своей любимой, Кимари пришлось немного потянуться на носочках, чтобы достать ртом до её шеи. - Что ты хочешь сделать? – недоуменно спросила Кейли. Но ответа снова не последовало. А в место него она почувствовала, как маленькие зубки прокололи кожу на шее. И в этот момент вампирша впервые ощутила то, что «дарила» своим жертвам. Кейли легко поддалась удовольствию и с головой утонула в нём, быстро дойдя до экстаза. Силы моментально покинули её, ноги девушки подкосились, и она повисла на плечах Кимари, а та помогла ей опуститься на колени. - Великолепно, - еле дыша, проговорила Кейли, - я знала, что это прекрасно, но чтобы так. - А вот Сому, похоже, ничего подобного не почувствовал. - Ты его уже успела укусить? – удивилась вампирша. - Да, – вздохнув, ответила Кимари. – Кстати, его кровь мне не понравилась, а твоя невероятно вкусная. Думаю, после неё я не смогу пить чью-либо другую. Ты как-то говорила-де, вампиры выбирают себе пару по вкусу крови… - Как-то ты уж слишком легко всё это приняла, просто невероятно. Даже я в шоке, а тебе хоть бы хны, - перебила её откровения Кейли. - Если честно, я сама удивляюсь собственной реакции. Я и сама уверена в том, что обязана была испугаться такой перемене в себе, а в место этого я, почему-то, даже этому рада. А когда я пила кровь Сому, мне вообще казалось, что это в порядке вещей, что всё так и должно быть, что я всегда была такой… как ты – мононоке. Кстати, а почему Сому не испытал удовольствия? Частые упоминания Кимари о её бывшем женихе вновь разожгли в душе вампирши пламя ревности, и она злобно рявкнула на возлюбленную: - Сому, Сому, ты только о нём и можешь думать? - Прости, прости, просто… он меня ударил своим костылем. Я постаралась не подавать вида, гордо держаться, но было больно… несколько телу, сколько… душе. - Вот урод… - гневно всполошилась Кейли, но ласковое прикосновение ладоней Кимари к её лицу быстро остудили яростный пыл. - Не надо, оставь всё как есть, пожалуйста. - Хорошо, пусть живёт, - благосклонно ответила Кейли, поднявшись с колен. Потом она помогла подняться Кимари и усадила её в пассажирское сидение фаэтона, а сама залезла на место кучера, одновременно отвечая на выше поставленный Кимари вопрос. – Наверняка Сому тоже получил тоже удовольствие от укуса, что я или ты, но страх пересилил его. Иногда такое случалось со мной, когда я кусала людей. Но это было ещё до знакомства с тобой. - А ты не испугалась, - в голосе Кимари слышалась нотка невинной, фактически детской радости, через которую того гляди проскочат слёзы, - приятно. Это делает меня счастливой. - Ну конечно не испугалась, дурашка, я же люблю тебя и всегда приму такой, какая ты есть, какой бы ты не стала. - Наконец ты сказала действительно приятные слова, - с улыбкой произнесла Кимари, с трудом сдерживая слёзы радости. - Думаю, мне надо бы немного измениться, стать нежнее, романтичнее… что ли. Ведь ты же изменилась ради меня. - Я же это не нарочно, - усмехнулась «пассажирка», - и тебе не стоит насильно меняться. Иначе ты уже не будешь тем мононоке, которого я так люблю. А теперь увези меня отсюда, пора мне уже, наконец, позабыть о своей прошлой жизни. Конец! | |
| Просмотров: 847 | Рейтинг: 5.0/1 |
| Всего комментариев: 0 | |
Copyright ©2024-2011 | Сайт создан в системе uCoz